Нет темы более актуальной в христианском богословии, чем всеблагость Бога. Имеет ли она предел и какой? Самым первым обычно задают такой вопрос: «Мог бы Всеблагой Бог не создавать тех людей, о которых знал, что они не будут Ему служить?» Затем следуют не менее интересные: «Должна ли Всеблагость Бога уважать свободу воли Его разумных творений? Имеет ли всеблагой Бог моральное право не ожидать, а именно требовать от людей служения Себе или проявления элементарного доверия? Может ли Бог наказывать грешника путем осуждения его на вечные мучения?» Эти далеко непростые вопросы привели к возникновению самых различных представлений о всеблагости Бога (оригенизм, патристический универсализм, анабаптистский универсализм, либеральный универсализм Ф. Шлейермахера, современные теории универсализма). С некоторыми из них мы и предлагаем читателям познакомимся в этой статье.
Теория множественных шансов Оригена
Ориген (ок. 185-ок. 254) был тем богословом, который первым предложил теорию о всеобщем восстановлении. Слово «апокатастасис» означает «восстановление» и используется в ряде мест Нового Завета (напр. Мф. 17:11; Деян. 3:21; ср. 1Кор. 15:28). Этот термин использовали разные отцы Церкви и апологеты до Оригена, но наиболее ясно эту идею выразил Климент Александрийский. Говоря о верных и неверных Богу людях, он писал: «Очистительные страдания… прекратятся» для тех и других (Строматы, VI. 14). Он же верил в возможность обращения самого дьявола (там же, I. 17). Но множественность шансов спасения мы здесь пока не видим. Существует только один способ спасения людей, умерших непрощенными грешниками — через перенесение соответствующих их вине страданий в аду.
Ориген развил этот тезис Климента, завив о том, что существование зла не имеет самодостаточный характер, так что должно исчезнуть само по себе. Иными словами, даже грех не способен изменить Богом данную человеку природу. Кроме того, Ориген верил в очистительный характер адского наказания: «Если для выздоровления тела от тех болезней, какие мы приобрели, — писал Ориген, — мы иногда считаем необходимым лечение при помощи более или менее сурового и жестокого средства, а иногда,- если этого потребует качество болезни — нуждаемся в мучительном применении железа и в болезненном отсечении членов; если же мера болезни превзойдет даже эти средства, то до крайности развившуюся болезнь выжигает даже огонь, то тем более, должно думать, и Бог, этот врач наш, желая истребить болезни наших душ, полученные ими вследствие различных грехов и преступлений, пользуется подобными же… средствами и сверх того даже прибегает к наказанию огнем для тех, кто потерял здоровье души» (О началах, II. 10. 6).
Согласно Оригену и его самому выдающемуся последователю Евагрию Понтийскому (346-399), различная судьба людей соответствует их различным степеням падения. Коль люди рождаются в разных телах и с разными способностями, причиной тому грехи предсуществования их душ. Когда-то эти души согрешили, и Бог был вынужден бросить их в земное существование с разными судьбами. Но Бог позаботился о том, чтобы их земное состояние продолжилось в нескончаемом цикле других существований, которые бы позволили всем им усовершиться и сделаться добрыми.
От индуистской реинкарнации это учение отличалось тем, что каждая последующая жизнь человека совершенствовала его в нравственном отношении до нужной степени. Некое подобие биологической эволюции, но снова-таки без наличия какого-либо механизма этого совершенствования. Этот вопрос следует адресовать всем универсалистам: «Если спасутся все, то как быть с их свободой воли?» Сам Ориген считал, что его учение не нарушает свободу воли самых падших грешников, поскольку Бог будет предоставлять им шанс спасения до тех пор, пока они не сделают правильный выбор.
Однако такой подход напоминает спортлото, в котором колесо с шариками крутится до тех пор, пока не выпадет нужный номер. Вряд ли Богу нужно такое послушание, когда человек обращается от зла в результате случайного использования одного из многих шансов спасения. Точно таким же образом он может воспользоваться и плохим шансом, от которого Бог теперь должен его оградить. Ни случай, ни чужое решение не могут определять вопрос спасения, но только личный выбор, представляющий собой сознательную реакцию человека на предложение ему Богом спасения на определенных условиях. Посвящение себя добру – это ответственность человека, которую Бог не может подменить Собственным желанием.
Ряд утверждений Оригена всегда вызывал сомнения. Например, его мнение о существовании многократных циклов в творении Божьем, т.е. череды сменяющих друг друга миров или «веков». Кроме того, он верил в то, что души Божьих созданий согрешили перед Ним еще в предвечном своем существовании, после чего Бог поместил их в разные тела. Иначе говоря, он верил в предсуществование душ, с помощью которого пытался объяснить, почему Справедливый Бог сотворил всех людей с разными характеристиками, в том числе и моральными, и даже различной земной судьбой.
Разумеется, все эти вопросы находились на грани оправданных и уж, конечно, относились к сфере богословских предположений, а не общецерковных догматов. Возможность нового существования людей в другом теле можно было бы допустить только по отношению к умершим в младенчестве и умственно неполноценным людям, которые не имели возможности на земле сделать сознательный выбор, но это предположение не представлено в Писании. К тому же этому учению выдвигаются серьезные возражения. Например, если существует предсуществование душ, почему мы об этом ничего не помним? А если мы забыли об этом полностью, тогда мы являемся уже другими существами, не имеющими никакой ответственности за свое прошлое, приписать которое нам невозможно. Неудивительно, что Иероним Стридонский отзывался об Оригене, как о том, кто «насилует Писания» своим аллегорическим методом, опасность чего, конечно же, существует.
Эти крайности в учении Оригена Церковь и отвергла на Пятом Вселенском соборе в 553 году. Что же касается самого тезиса о возможности всеобщего спасения, то конкретно об этом там речи не шло. Слишком общими были формулировки данного анафствования. Конечно, было осуждено мнение Оригена о конечности вечных мук, но греческое слово «вечный» к тому времени уже утратило в Западной Церкви понятные лишь греческому мышлению тонкости или коннотации. По крайней мере, к тому времени тезис о всеобщем спасении исповедовали многие другие отцы Церкви, в частности Ефрем Сирин и Григорий Нисский. Да, и после данного осуждения этот тезис признавался многими отцами Церкви, например, Исааком Сирином и даже Максимом Исповедником. И никто из них не был осужден вместе с Оригеном ни до, ни после этого собора. Лишь Латеранский собор (649) осудил близкое к оригенизму учение Евагрия Понтийского.
Но учение об ограниченном характере ада воспринял от Оригена Григорий Нисский. При этом, анализируя его понимание слова «вечный», мы приходим к выводу, что оно означало у него «продолжительный период», как и слово «век», но не буквальное «столетие». Так, в слове «Против ростовщиков» он обличает стяжателя, которого ожидает «вечное наказание». Здесь и во многих других случаях он употребляет слова αἰών («век») и αἰώνιος («вечный»), которые означают здесь «чрезвычайно долгую продолжительность». Когда же Григорий Нисский размышляет о «вечности в абсолютном смысле», т.е. применимо к вечности Божьего существования, то использует слова ἄπειρος («беспредельный», «бесконечный») и ἀΐδιος («постоянный», «вечный»). Похоже, что таким же образом этот термин использовали и библейские авторы.
Данное замечание делает неточным распространенное обвинение в адрес универсалистов, по крайней мере, церковного крыла: «Святое Писание преподает учение о вечном проклятии столь ясно и определенно, что отвергать его, по сути дела, могут лишь те, кто отрицают Божественную власть Слова Божия…» (Мюллер Д. Христианская догматика. Duncanville, 1998, с. 739-740). Например, данное положение вещей хорошо видно в таких местах Писания, как это: «И сказали Халдеи царю по-арамейски: царь! вовеки живи! …» (Дан. 2:4). Причем, подобным же образом используются и его синонимы: «И сказал Самуил Саулу: худо поступил ты, что не исполнил повеления Господа Бога твоего, которое дано было тебе, ибо ныне упрочил бы Господь царствование твое над Израилем навсегда» (1 Цар. 13:13). Как видим, слова типа «навеки» или
«навсегда» могут иметь в Священном Писании значение «надолго».
Разумеется, универсализм Григория Нисского следует отличать от универсализма Оригена, по крайней мере, тем, что он не верил в предсуществование душ. Подобно ему рассуждал и Исаак Сирин: «Разумные [существа] <.. .> Он сотворил для того, чтобы они наслаждались в Нем — будь то злые, или добрые. С этим намерением привел Он их в бытие, хотя они сами сделали различие между злыми и добрыми — после своего прихода в бытие» (Исаак Сирин. О Божественных тайнах. Беседа, 38, пар. 2. См. здесь и далее: Исаак Сирин, прп. О Божественных Тайнах. Новооткрытые тексты // Пер. с сир. еп. Илариона (Алфеева). СПб., 2006). Поэтому посторигеновские универсалисты признавали лишь множественность миров, как ступеней, по которым совершенствовалось Божье творение. Они верили в возможность перехода разумного существа из одного тела в другое и из одного мира в другой. Но некоторые из них не признавали и этого, о чем будет идти речь ниже.
Теория всеохватной любви Бога Исаака Сирина
Ведутся споры относительно причастности ниневийского епископа Исаака Сирина (ок. 640-ок.700) к учению Оригена через знакомство с взглядами Евагрия Понтийского. Скорее всего, он не следовал его учению, а создал собственную разновидность универсализма. Правда, он отрицал вечность адских мук: «Если человек говорит, что лишь для того, чтобы явлено было долготерпение Его, мирится Он с ними здесь, с тем, чтобы безжалостно мучить их там – такой человек думает невыразимо богохульно о Боге, в соответствии со своим ребяческим сознанием: он отнимает у Бога Его доброту, благость и милосердие – то, благодаря чему Бог на самом деле терпит грешников и злодеев. Такой <человек> приписывает Ему страстность – будто Он не согласился на их мучение здесь, так как уготовал им более тяжкое зло в обмен на кратковременное терпение. Такой <человек> не только не приписывает Богу что-либо правильное и достохвальное, но клевещет на Него» (Беседа 39, пар. 2).
При этом Исаак Сирин ссылался на текст Пс. 109:4: «Ты священник вовек (Пс. 109:4). Это вовек [означает], что и сейчас является священником Господь наш Христос; и совершает священнодействие для нашего искупления. Это происходит постоянно. [И будет происходить] до тех пор, пока он не возвысит всех нас к Себе» (цит. по: Туркин С.С. Преп. Исаак Сирин и его Первое слово о знании. Рукопись канд. дисс. М., 2013, с. 64). Непрекращающееся воздействие Божьей любви, в конце концов, должно достигнуть наивысших результатов: «Ведь известно, что в тот момент, когда они (разумные существа) падают, Он не оставляет их; и таким образом, ни демоны не останутся в своем демоническом [состоянии], ни грешники — в грехах своих; но к единому равному [состоянию] совершенства по отношению к Своему собственному бытию намеревается Он привести их [к состоянию], в котором святые ангелы находятся сейчас, к совершенству любви и бесстрастного сознания» (Беседа 40, пар. 4).
Ад для Исаака носил исправительные, а не осудительные функции: «Он (Бог) задумал устроить Царство Небесное для всей общины разумных [существ], хотя некий переходный период времени [пребывания в геенне] оставлен для [того, чтобы все поднялись] на тот же самый уровень» (Беседа 40, пар. 7). Это предполагает множественность адов, как переходных миров (а вдруг одного не хватит?), но Исаак Сирин этого не говорит в подражание Оригену. Таким образом, у Исаака Сирина сложилось собственное представление о бесконечно милосердном Боге, Который равно любит все разумные существа и ведет их к спасению (см. Беседа 39, пар. 17; Беседа 40, пар. 1-3).
Творец людей не может перестать любить их, несмотря на их грехи: «Думать, что гнев, или ярость, или зависть, или что-либо подобное может иметь место в этом Божественном Естестве, было бы в наивысшей степени отвратительно: никто из разумных и имеющих ум не придет к такому безумию, чтобы думать что-либо подобное о Боге. Также никак не можем мы сказать, что Он действует так из возмездия, хотя буквальное понимание Писания может вести к этому. Ибо стыдно даже помыслить такое о Боге — чтобы возмездие за злые дела могло быть обретено в Нем» (Беседа 39, пар. 2).
«Не для того милосердный Владыка сотворил разумные <существа>, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби – тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они <превратятся после сотворения>, и которых Он <все-таки> сотворил. Тем более, что замышлять зло и предпринимать месть свойственно страстям тварей, а не Создателю. Ибо это <свойственно людям>, которые не знают или не сознают то, что они делают или думают, когда что-либо случается с ними; ибо если какое-либо событие произойдет с ними неожиданно, воспламенением гнева возбуждаются они к отмщению. Такое отнюдь не <свойственно> Создателю, Который даже до того, как начертал картину тварного бытия, знал всё, что случилось прежде и что <случится> впоследствии в результате действий, а также и намерений разумных <существ>»(Беседа 39, пар. 6).
В конце Беседы 39 Исаак Сирин цитирует Феодора Мопсуестийского (ок. 350-428), осужденного на том же соборе вместе с Оригеном, но за взгляды, созвучные несторианству: «Он никогда бы не сказал: Пока не отдашь до последнего кодранта, если бы нам было невозможно, когда мы расплатимся за грехи наши посредством мучений, освободиться от них. И Он не сказал бы бит будет много и бит будет меньше, если бы мучения, измеряемые в соответствии с грехами, в конце концов, не имели бы завершения». К использованным Феодором местам Писания (Мф. 5:26 и Лк. 12:47) можно добавить и следующее: «И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга» (Мф. 18:34). Если погибель была бы буквально «вечной», этих слов в Писании не было бы использовано. Наконец, апостол Петр говорит о возможности спасения посредством перенесения страданий: «Ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом» (1 Пет. 4:6).
А потом Исаак Сирин приводит слова своего учителя, Диодора Тарсийского: «В Слове шестом он говорит и другие вещи, а именно: «Бог ведь в благих наградах скрывает меру трудов; в величии же благодати уменьшает Он наказание тех, кто терпит мучение, и сокращает его продолжительность. Он даже не позволяет времени мучения длиться столько же, сколько <требовалось для совершения> злых дел. Хотя Он воздает их меньше, чем они заслужили, – точно так же, как Он продлевает наслаждение добрых за пределы меры и времени, так как награда не имеет конца, – тем не менее, как я уже сказал, неизвестно, будет ли благость Божия всегда терпеть наличие зла, <причиняющего чувство> виновности и наносящего вред осужденным».
Здесь мы не видим учения о множественных шансах, но имеем дело с учением об эффективности Божьей любви. Создается впечатление, что Бог достаточно хорошо подготовился к грехопадению людей — так, что был уверен в том, что духовный голод, заложенный в природу человека от его создания (см. Ин. 4:13-14; 6:35), все же позволит ему преодолеть все препятствия в деле его спасения. Если быть более точным, то не столько его спасения, сколько проявления нужды в нем. Все остальное сделает Божья благодать. «Воздаяние бывает не добродетели и не труду ради неё, но рождающемуся от них смирению», — писал ниневийский епископ в «Словах подвижнических» (см. Творения иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина, подвижника и отшельника, бывшаго епископом христолюбиваго града Неневии. Слова подвижническия. — 3 с -е изд. — Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1911). Вопрос состоит только в средствах достижения цели всеобщего спасения, в которых Бог очень и очень разборчив.
В случае с универсализмом Исаака Сирина мы имеем дело с такой разновидностью универсализма, которая успешно избегает существующих обвинений как в вопросе предсуществования, так и в вопросе множественности шансов. В настоящее время это учение, которое можно назвать церковным универсализмом, начали исповедовать даже некоторые известные православные богословы. Например, профессор Экуменического института в Босе (Швейцария), Павел Николаевич Евдокимов (1901-1970) в своей книге «Женщина и спасение мира» (1958) назвал «общепринятое понятие о вечных мучениях… лишь школьным мнением, упрощенческим богословием» (Евдокимов П.Н. Женщина и спасение мира. Минск, 1999, с. 121). Это мнение поддержал Александр Мень, а затем и Алексей Осипов.
Подобные им взгляды выражали православный богослов С.Н. Булгаков и выдающийся русский философ В.С. Соловьев. О духовных муках, осуществляемых в аду, говорил еще один широко известный философ Н.А. Бердяев: «Ужас ада… не в том, что суд Божий будет суров и неумолим. Бог есть милосердие и любовь, и Ему отдать свою судьбу означает преодоление ужаса. Ужас в предоставленности моей судьбы мне самому. Страшно не то, что Бог сделает со мной. Страшно то, что я сам сделаю с собой. Страшен суд души над собой… Ад, в сущности, не то означает, что человек попал в руки Божьи, а то, что он окончательно оставлен в собственных руках. Нет ничего страшнее собственно меонической, темной свободы, уготовляющей адскую жизнь» (Бердяев Н.А. О назначении человека. М., 1993., с. 237).
Теория предварительного отбора Осипова
Известный православный богослов Алексей Осипов в своих видеолекциях неоднократно высказывал мысль о том, что вечные муки невозможны по той причине, что Любящий Бог не мог создать таких людей, о которых знал наперед, что они Его отвергнут. Стало быть, Он допускал до существования лишь тех, кто сможет исправиться, а значит спасутся все, кто получил от Бога жизнь. Но мог бы в действительности Библейский Бог отсеять всех неблагонадежных еще до их создания, допустив до существования только верных? Лично мне кажется, что видный богослов здесь допустил досадную ошибку. Она доказывается тем, что его предположение так и не обрело реального воплощения. Иными словами, вокруг нас мы как раз и обнаруживаем большое множество тех, кто не служит Богу. И все же они существуют, поскольку были созданы Богом, прекрасно знавшим об их земной неисправимости изначально.
Из того очевидного факта, что наличное зло трудно назвать безобидной ошибкой, мы должны сделать вывод, прямо противоположный предположению Осипова: Любящий Бог был обязан допустить до существования также и упрямых грешников, поскольку Он уважает свободный выбор человека. Создать человека свободным существом мог только Любящий Бог. Но Он не виноват, что человек неправильно распорядился своей свободой. Поэтому Он может любить такого, продолжая сожалеть о его выборе, либо постараться вернуть его к Себе обратно, но без принуждения.
Это мнение опровергает сам Исаак Сирин, которого любит цитировать Осипов: «Не для того милосердный Владыка сотворил разумные [существа], чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби — тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся после [сотворения], и которых Он [все-таки] сотворил… Создатель, Который даже до того, как начертал картину тварного бытия, знал все, что случилось прежде и что [случится] впоследствии в результате действий, а также и намерений разумных [существ]» (Беседа 39, пар. 6).
Но давайте ближе присмотримся к этой теории. Почему Бог создал только тех, о ком знал, что они будут служить Ему, но не тех, которые будут служить Ему без реального риска совершения какого-либо греха? Разве это действие не избавило бы Бога от определенных проблем? Иными словами, если рассуждать так, как делает это Осипов, тогда у Бога была еще одна возможность – создать не просто тех, кто оказался Ему верным к концу своей жизни, ведь многие обращаются к Богу именно так, а тех, кто был бы Ему верен всегда? Иными словами, разве Бог не мог отобрать из всех потенциально верных Ему людей, только верных Ему всегда? Тогда на земле не было бы никаких грешников вообще! Но этого уж мы точно не наблюдаем ни сейчас, ни когда-либо. Вероятно, это происходит по той причине, что у Бога имеется какой-то способ достигнуть Своей цели, не избегая опасности согрешения людей, причем людей, не подходящих для исправления, а абсолютно всех.
Это значит, что из всех возможных миров, Бог решил создать тот, который был бы населен не отобранными по Божьему предведению людьми, а абсолютно всеми, включая и отпетых грешников. Почему? Потому что Богу принесет большую славу управление не только лучшими представителями Его творения, но и всеми остальными. И эта задача – обращение не самых лучших, а самых худших — является посильной только Ему. Отобранные же по Божьему предведению люди выглядят, по крайней мере, обреченными на исправление, а таковыми управлять можно даже смертным. Если же Бог не предпочитает создавать по предведению настоящих грешников, значит Он просто боится иметь с ними дело.
Когда я смотрю на своего пса по кличке Лаки, я думаю, почему Бог не сделал меня Своим псом. По первому или второму, если мне бы не хотелось это делать, зову я бы бежал к Нему. Садился бы на задние лапы, а передние поднимал бы в позе просящего. Я бы терпеливо ждал своей еды, благонравно заглядывая в Его глаза. Я бы тут же бросался вперед по приказу «Апорт» и приносил своему Хозяину то, что нужно. Одним словом я делал бы многое, что делает сейчас мой пес. И во всем этом я бы даже не осознавал, что делаю что-либо противное своей природе. Я даже был бы рад такому существованию, и Сам Бог тоже. Но Бог почему-то создал меня таким, что это теперь Ему Самому доставляет немало проблем. Почему? Не потому ли, что даже Жертвенная Любовь Бога ожидает взаимной любви человека. А та не может быть любовью рефлекторной, т.е. собачей.
Но почему же Бог допустил существование зла, потенциально содержащегося в свободе воли? Зло, оказывается, призвано нести сугубо отрицательную функцию подталкивания к добру «от противного». Оказывается, к добру можно прийти не только путем познания его благости, но и путем испытания отвращения к его антиподу, злу. Приведу такой пример. Я по своей специальности слесарь и позаботился о том, что моя жена пользовалась на кухне ножом из высококачественной стали. Такой нож, хоть и трудно заточить, но он не так быстро тупится, а значит не так быстро нуждается в очередной заточке, как другие. Но чтобы она больше ценила этот нож, я оставил ей на кухне также и нож худшего качества, изготовленный из нержавейки. Жена всякий раз, как отнесет куда-нибудь хороший нож, тотчас убеждается в том, как плохо без него работать плохим и старается быстренько возвратить домой хороший. В итоге получается, что она работает обоими, но любит только один. А оценивать его всегда помогает ей плохой нож. К сожалению, некоторые люди не признают дидактической причины допущения зла, пытаясь найти ему более «достойное» место. Отсюда возникают самые дремучие ереси. Об одной из них мы и поговорим ниже.
Теория релятивистского универсализма Леонида Мозговенко
Эта теория нова, поэтому при ее описании я буду ссылаться на личную переписку с ее автором и цитаты из его книги «Херувим осеняющий» (2019), выложенной в интернете (https://universalist.home.blog). В Предисловии к этой книге бывший баптист Леонид Мозговенко, проживающий в г. Харькове, пишет: «В своей книге я постараюсь раскрыть основные положения концепции тринитарианского христианского универсализма, а также убедительно доказать, что Бог действительно помилует в известное Ему время всех людей, а также бесов и дьявола вне зависимости от того, где будет находиться любой из них — в аду ли, в озере огненном или в плену своего собственного жестокосердия и нелюбви к ближнему. Я продолжаю оставаться христианином-тринитарием, верующим в спасительную жертву Иисуса Христа за мои грехи, однако решительно отвергаю учение о бесконечных муках осужденных людей, бесов и дьявола в озере огненном, проповедуемое подавляющим большинством христианских конфессий».
Начинает свою книгу Мозговенко с вполне резонного вопроса: «Как долго мы должны любить грешников?» Дадим ему слово: «Просто представьте себе несколько десятков своих родственников, друзей, а также знакомых и наглядно знакомых людей, желательно таких, которые упорно отказываются принимать Христа, как своего Господа и Спасителя. Очевидно, что некоторые из них будут упорствовать до конца и окажутся там, откуда, по утверждению апологетов учения о бесконечных мучениях, нет возврата. Будете ли вы продолжать любить этих людей после того, как они окажутся в озере огненном? Ведь вы же любили их, обязаны были любить, если вы считаете и называете себя учениками Христа. Как быстро вы перестанете любить этих людей, кипящих в озере огненном? Или никогда не перестанете? Видите ли, Писание утверждает, что «Любовь никогда не перестает» (1-е Коринф. 13:8). Таким образом, вы никогда не перестанете любить этих людей. Если вы их любили до этого, разумеется…»
К сожалению, вместе с рядом положительных моментов в книге Мозговенко содержатся значительные недостатки. Его теория универсализма построена по специфической схеме, основанной на теории предсуществования душ Оригена, только от последней ее отличает последующий детерминизм: Бог предоставляет свободу выбора душам лишь в их бестелесном существовании, а потом изменить свою судьбу они уже не могут, так что каждый из них осуществляет тот выбор, который сделал раньше – злой или добрый. Но поскольку Бог благ, Он злых сделает добрыми в последующее время.
Вот каковы его аргументы: «Очевидно, что призыв Бога «всем повсюду покаяться» относится только к тем, кто объективно может услышать этот Божий призыв, потому что ни абортируемый ребенок, ни гугукающий и пускающий всю жизнь слюни сумасшедший этот призыв, обращенный ко всем, объективно услышать, а тем более исполнить, не может. Таким образом, мы можем прийти к выводу, что учение о спасении посредством прижизненного выбора в пользу Христа относится лишь к тем, кто объективно способен сделать выбор, а, следовательно, не является универсальным. Более того, схождение Христа в ад и благовестие там тем, кто «подвергся суду по человеку плотию» с целью соделать их таковыми, которые «жили бы по Богу духом» — самое сильное библейское свидетельство в пользу того, что неправильный выбор, сделанный человеком при жизни — не является окончательным и бесповоротным, но Бог дотянется до этого человека и после смерти». Вот так: стоит найти одно исключение из правил и тут же все правила летят вверх ногами!
Однако лично я верю в возникновение личности человека лишь в момент его зачатия, хотя это и происходит в бессознательном состоянии. Психологические способности ребенка возрастают вместе с его физическим становлением, поскольку мозг его, через который может проявить себя душа, еще не сформирован полностью. Поэтому предсуществование было отвергнуто и Григорием Нисским. Больше проблем у этой теории с Богом, предлагающим предвечно существующим душам сделать злой выбор. И хотя позже Бог обязуется сделать из злых людей хороших, это Его действие ложится пятном на Его репутации как Всеблагого Бога. Детерминизм, который автор данной теории оправдывает сугубо «кальвинистскими» текстами Писания, типа Втор. 32:39, не может позволить человеку покаяться или преобразиться нравственно в этой жизни, как это предполагал Ориген и другие универсалисты.
В отличие от них Леонид Мозговенко отвергает свободный выбор человека: «И я вижу и понимаю сейчас, что та самая совокупность не зависящих от меня обстоятельств и была рукой Божьей, которая незаметно, но твердо вела и наконец привела меня к тому состоянию, в котором я, находясь в крайне стесненном и бедственном положении, увидел протянутую руку и схватился за нее». Очевидно, возникает вопрос: если Бог вел одного к спасению, тогда почему Он не вел к нему другого? Автор «Херувима осеняющего» признает абсолютный волюнтаризм Бога, поскольку Он вправе поступать, как хочет, лишь бы Он потом привел всех к спасению. Но разве Бог может быть источником зла даже временно? Ответ автора этой книги: Бог находится вне каких-либо категорий морали. И здесь мы начинаем понимать, что этот Бог не является Богом Библии.
Для того, чтобы доказать возможность спасения после смерти, Мозговенко ссылается на историю о сошествии Христа в ад (1 Пет. 3:19-20; 4:6). Тем не менее, это было уникальное событие, причем не спасающее, а лишь объявляющее спасенными тех, кто покаялся как во время Ноева потопа, так и во время своей земной жизни (см. подразумеваемые «праведники Ноева завета»). Автор этой теории совершенно прав, когда замечает: «Библия неслучайно сравнивает современников Ноя с поколением, которое будет населять землю накануне Второго Пришествия Христа, а также с современниками Лота, жившими в Содоме (Мф. 24:37-39; Лк. 17:26-30)». Но нигде здесь не говорится о том, что это объявление спасения было всеобщим для того времени. Не прав он, когда считает, что данное спасение в аду некогда умерших людей имеет безусловный характер, поскольку указания на «долготерпение Божье» и прежнюю «непокорность» свидетельствуют о спасении, осуществленном на основании их веры и покаяния, хотя и не добрых дел. Поэтому Христос перенес на небо (см. Еф. 4:8-10) всех спасенных, живших в период Ветхого Завета: доеврейских праведников, еврейских праведников и праведников языческих. А какова цель этого возведения? «Чтобы наполнить все» (Еф. 4:10).
Таким образом, автор данной теории ставит правильные цели, но использует весьма сомнительные пути ее достижения. Мозговенко следовало подвергать сомнению не столько то, как попадают в ад, сколько то, что тот собой представляет. Но вместо этого он начал сомневаться в необходимости сознательного выбора в ответ на предложенные Богом условия спасения. Дело дошло до того, что автор этой теории объявил два способа спасения, действующих параллельно: первый посредством принятия верою в земном существовании Жертвы Христа (таковые на Последний суд не приходят) и второй посредством свершения Последнего суда над теми, кто может попасть в книгу жизни по своим делам. Это непоследовательно, поскольку Бог не может одних людей спасать по вере, а других по делам. Даже адские страдания полагаются людям не за их дела, а за их неверие в Жертву Христа.
Единственным доказательством того, что Бог использует зло для благой (универсалистской) цели, Мозговенко видит в тексте Рим. 11:32. Ради спасения язычников, Господь якобы погубил евреев, но так, «чтобы всех помиловать». «Бог вообще часто использует врагов для того, чтобы посредством или с помощью их надежно донести до научаемых то, чему тех хотят научить», — пишет автор. Гитлер, получается, был нужен евреям, чтобы они стали верить лучше в Бога. Правда, в реальности многие из них от Него отказались. А зачем был вообще нужен этот кукольный театр, если свободной воли у людей совсем нет? Здесь и начинаются основные проблемы в теории релятивистского универсализма Мозговенко. Эти проблемы, однако, разрешаются одним росчерком пера: Бог не может создавать зло даже для его использования в качестве средства достижения добра.
Редкими исключениями – типа истории соблазнения царя Ахава из 2 Пар. 18:18-22 – нам нельзя руководствоваться, тем более что активная причастность Бога к соблазнению этого царя во всех их выглядит сомнительно. В таких случаях нам приходится говорить лишь о позволении Богом сделать зло, данном Им одному из злых духов, вынужденных регулярно являться перед Ним (см. Иов 1-2). Мозговенко же из этого текста делает удобный повод проигнорировать все ему противоположные по смыслу и свидетельствующие о том, что Бог имеет прочные моральные принципы. «Таким образом, мы можем абсолютно точно утверждать, что поступок духа, вызвавшегося «выйти и быть духом лжи» — является миссией, порученной этому духу самим Богом», — заявляет он.
Таким образом, злого духа, вызвавшегося исполнить наказывающую волю Бога, Мозговенко делает добрым ангелом, да еще и неспособным сопротивляться данному «приказу сверху». Разумеется, безразличным к какой-либо морали оказывается теперь не только этот ангел или добрый дух, но и Сам Бог, издающий приказ, подразумевающий использование откровенной лжи. Получается, по Мозговенко Бог не должен считаться с теми моральными принципами, которые установил Сам для Себя. Нечто подобное утверждают «строгие кальвинисты», но в устах Мозговенко кальвинизм приобретает универсалистский образ: Бог вначале всех губит, потом всех спасает.
Вот каким образом он оправдывает моральный релятивизм своей теории: «Полностью отдавая себе отчет в том, что выполнение Божьего повеления сопровождается грехом, а, следовательно, влечет за собой наказание в виде последующего ввержения в озеро огненное, дух, тем не менее, принимает миссию со всеми ее издержками в виде последующего наказания. Очевидно, что дух, кем бы он ни был, едва ли согласился бы на выполнение Божьего повеления «пойди и сделай так», если бы знал, что его поступок никогда затем не будет прощен Богом». Если признать, что Богом инициированный грех не наказуем, нетрудно понять, почему все диктаторы прикрывали свои злодеяния «волей Божьей».
Соответственно Мозговенко не различает между добрыми и злыми ангелами. У него есть только одни ангелы, но исполняющие то добрую, то злую волю Бога. Разумеется, и сам сатана превращается у Мозговенко в орудие исполнения «деликатных поручений» Бога. Дьявол в его устах оказывается героем, а не противником Бога, поскольку он добровольно принимает на себя греховную роль подобно тому, как жертвует своим спасением Моисей или Павел! Вот это сравнение!!! Автор этих строк даже не заметил того, что Бог не удовлетворил данные просьбы Моисея и Павла. Все заканчивается тем, что Бог просто не может обойтись без инициирования Им греха. Но просто новый сатана! Одного этого тезиса достаточнодля того, чтобы свести на нет все благие и универсалистские намерения автора данного опуса.
Неудивительно, что Мозговенко делает следующее заявление: «Наши критерии нравственности, по которым мы пытаемся судить о нравственности Божьей — субъективны и чрезвычайно ограничены рамками, в которые мы до этого втиснули свои представления о Нем». Правда, он исключает из этого определения «себя родимого», а напрасно: эти слова вполне можно переадресовать и ему. Но Мозговенко не только не видит здесь никакого подвоха, но и с ходу отрицает тот незыблемый факт, что в природу человека моральные принципы заложены самим Богом от его сотворения, причем таким образом, что даже грех не может уничтожить их полностью. Иначе, когда Бог требует от человека покаяния, Он обращается в пустоту, так что Ему вначале нужно было бы вернуть человеку эти способности, а уж потом предъявлять к нему Свои требования. А это уже никак нельзя назвать спасением, а только сотворением заново.
Но Мозговенко не слишком-то занят природным достоинством грешников, поскольку и любит он их совершенно безусловным образом, т.е. не за покаяние, доверие и смирение перед Богом, а как раз вопреки всему этому. В итоге он предлагает нам любить не грешников, делающих грех, а сам грех вместо грешников. И здесь Мозговенко изменяет не просто какой-то разновидности христианства, а ему всему, вопреки Писанию приписывая характеру Божьего поведения моральный релятивизм или абсолютное безразличие к вопросам нравственности. С его легкой подачи зло перестает быть злом, а добро добром, а Бог превращается в Источник абсолютного морального произвола. Конечно, такому Богу доставляет особое удовольствие достаточное количество раз погрузить в грязь Свое творение прежде, чем его оттуда избавить. И все это пусть и временно греховное поведение Бога наш автор еще умудряется назвать Его «человеколюбием»? Как ему удается порицать вечные мучения Бога и в то же время оправдывать Его мучения временные? Как вообще можно доверять такому Богу, Который однажды уже зарекомендовал Себя в качестве единственного Инициатора зла? Все эти вопросы остаются на совести автора книги «Херувим осеняющий».
Теперь нам понятно, почему Мозговенко приходится отрицать свободу воли человека, да еще того, кому он гарантирует спасение. Если я в своем доземном существовании сделал выбор стать в Божьих руках орудием совершения зла, то это неспособно принести чести ни мне, ни Богу, которому я решил повиноваться. Это значит, что такого рода универсализм не может объяснить причины возникновения зла без обвинения в его ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОМ причинении Богом.
Если говорить здраво и без предрассудков, то такого Бога, требующего от человека быть исполнителем Его злого промысла, нам нельзя обнаружить в Писании даже при помощи типично «кальвинистских» текстов. Что касается идеи предсуществования людских душ, то, на наш взгляд, здесь все обстоит так, как и с реинкарнацией. Если бы я сохранял память о прошлой своей жизни, тогда я поверил бы в это, но сам мой опыт свидетельствует о том, что даже в виде припоминаний меня легко обмануть, приписав мне деяния той личности, которой я никогда не был и сейчас не осознаю, что она — именно моя. Таким путем происходит просто подмена личности отдельно взятого человека какой-то другой и чуждой ему личностью, как в кальвинизме, где Бог верит вместо меня и кается вместо меня.
Нельзя нам признать и то утверждение автора, что Бог принуждает к спасению. В реальности, Божье предведение ВСЕГДА работает вместе с т.н. «предварительной» благодатью, «влекущей», или что более точно «подталкивающей», но ни в коем случае ни «тащащей» (как учат кальвинисты) грешника кпокаянию (Ин. 6:44). Да, без этого влечения никто спастись не может, но откуда может быть известно то, что его нельзя лишиться иначе, как по специальному оставлению (умеренный кальвинизм) или что еще хуже принуждению (строгий кальвинизм) Бога? Это влечение Христос потому и поставил на вид иудеям, что они ОТВЕРГЛИ его в виде «научения Отца» (ст. 45), да и проявленных Им чудес (напр. насыщения 5000 человек в пустыне), соделанных с целью их спасения. Но влечение — это не принуждение! Христос не сказал: «Вы никогда не были научены Отцом», но сказал: «Вы не верите Мне, потому что не поверили Моему Отцу, говорившему через «пророков».
Вот, оказывается, где находится адекватное ближайшему и отдаленному контекстам понимание текста Ин. 6:44. Поэтому недопустимо один стих или место Писания рассматривать в отрыве от остальных, относящихся к конкретной теме. Если бы Бог производил в нашей жизни зло в той же мере, как и добро — у нас было бы совершенно ДРУГОЕ Евангелие, и неизвестно, было бы оно Евангелием для всех? Иными словами, тот факт, что без чего-то спасение невозможно, не означает того, что это что-то является либо избирательным, либо принудительным по своему характеру. Поэтому в текст Ин. 6:44 кальвинисты втискивают чуждый ему смысл. Например, хула на Духа Святого также делает невозможным спасение человека, но никому не придет в голову винить в ней пассивность или отказ Бога дать этим людям необходимую помощь, чтобы не согрешить столь тяжким грехом. Одним словом, происхождение идеи о том, что Бог является источником и добра и зла одновременно, весьма небиблейское и неизвестно даже евреям, разве что кабаллистам. Она присуща кальвинизму, в котором одна половина Бога является настоящим Богом, а другая — настоящим сатаной. Но этот синкретизм не менее опасен, чем оккультизм.
Проблемным выглядит также и вопрос отнесения свободы воли человека только к предвечному его существованию. Значит ли он то, что конкретный человек имел свободу выбирать между ролью Давида и Саула, Петра и Иуды? Или же ему была предложена только такая роль, которую Бог ему определил? Иными словами, это была свобода воли «одно из двух» или «либо это, либо ничего». Если вторая, то такой выбор нельзя назвать полноценным проявлением свободы воли человека.
Мораль — это та почва, на которой стоит и падает элементарный уровень духовности. Если наш Бог аморален — хуже такого Бога не бывает. Мозговенко же выбрал из Библии один-два текста Писания и решил с их помощью перечеркнуть все остальные! Мыслимо ли так толковать Библию? Не является ли более правильным толковать менее ясные и редкие тексты Писания в свете более ясных и наиболее употребительных? В личной переписке Леонид спросил меня, как можно объяснить текст Иов. 38:7. Сама постановка риторического вопроса: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» свидетельствует о том, что Иова там не было. Это — как раз то, что отрицал вопрошавший. Но на каком основании он выворачивает этот текст Писания наизнанку, чтобы доказать прямо ему противоположный смысл? Всем известно, что звезды в Писании часто обозначают ангелов. В любом случае, ПРЕСТУПНО на основании цитирования редких и сомнительных по смыслу текстов ПОЛНОСТЬЮ отрицать ясные и общепризнаные в Писании истины. Слово Божье можно толковать только комплексно или в целом. Нельзя, как Свидетели Иеговы, выдергивать из Библии только то, что нам удобно, и создавать на этом доктрину, вступающую в противоречие со ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ содержанием Писания. Так поступают только люди, ненавидящие Библию.
Также обстоят дела и с остальными «доказательствами» существования морально беспринципного Бога, предложенными Мозговенко. Например, возьмем текст Втор. 32:39. Повторюсь, каждый отдельно взятый текст Писания необходимо толковать ТОЛЬКО в согласии с его контекстом! Но стих 41 говорит против того, что добро и зло является результатом абсолютного произвола воли Божьей, поскольку Бог не просто или беспричинно «поражает», а поражает в значении наказания за уже сделанный ПРОТИВ Его воли грех. Но Леонид вопреки этой истине заставляет данный текст говорить о беспричинном наказании, что само по себе уже является злом, отрицаемым Писанием в его применении к Богу (Иак, 1:17; 1 Ин. 1:5). Поэтому недопустимо идти вопреки ОБЩЕМУ содержанию Библии, даже если и возникают какие-либо сомнения относительно ЧАСТНЫХ ее высказываний.
Проблема Мозговенко состоит в том, что он норовит из исключения сделать правила, а из правил — исключения. Но объяснить эти исключения объяснить намного ЛЕГЧЕ, чем с их помощью отвергнуть правила. Возьмем случай противоречия в случае с пророком Осией, которому Бог повелел жениться на блуднице (Ос. 1:2). Это — правило, или исключение? Конечно, исключение. Откуда это видно? Из общего отношения Бога к браку. Но в этом случае, Он пожелал дать отступившему от Него Израилю «шокирующий» урок: Бог прощает измену. Значит, ли это, что этим исключением можно или следует отвергнуть правило? Нисколько.
Возьмем другой пример: Бог повелевает Аврааму принести в жертву своего сына, Исаака (Быт. 22:2). Это правило или исключение? Исключение, хотя в определенном смысле мы должны жертвовать своими детьми, отпуская их на дело Божье. Да, Бог приказал Саулу убить Агага, но это убийство не было произвольным или суверенным решением Бога, а Его наказанием амаликитян. Бог повелел захватить Ханнаан. Это — правило или исключение? Сегодня мы можем руководствоваться этим принципом во имя торжества христианства в мире? Нет. Но Мозговенко уцепился за тот факт, что существуют сумасшедшие люди, и на этом основании сделал несоответствующий вывод об отсутствии свободы воли у ВСЕХ остальных людей. Почему же для всех людей это — исключения, а для него одного — правила?
И как здесь не вспомнить поэтические рядки И. Губермана:
Есть люди – их кошмарно много, —
Чьи жизни отданы тому,
Чтоб осрамить идею Бога
Своим служением Ему.
Пусть читатель извинит меня за откровенность, но строить какое-либо моральное (не говорю универсалистское) учение на основании морального релятивизма невозможно. Лично я исповедую более благородный универсализм, не выставляющий Бога в роли сценариста, актера и зрителя одновременно. Эта модель универсализма избегает нарекания как в отрицании свободы воли человека, так и в признании принуждения со стороны Бога. И нам пора уже с нею ознакомиться.
Теория последнего шанса
Предлагаемое мною представление о возможности всеобщего спасения можно называть теорией последнего шанса. Она отличается от всех остальных наличием наименьших проблем как с Писанием, так и с моралью. Иначе говоря, я предлагаю читателю новую версию универсализма, суть которой состоит в том, что на последнем суде у Белого престола Бог убедит всех людей в Своей правоте, что на аллегорическом языке древнееврейских пророков называлось «уничтожением» Его врагов. Это не столько судилище, сколько самооправдание Бога приведет к массовому покаянию людей. Таким путем будут «уничтожены» все враги Христовы и Царство Христа передано Царству Бога-Отца.
На эту мысль меня подтолкнуло выражение «убъет духом уст Своих» из текста Ис. 11:4, повторенное автором книги Откровение при описании Пришествия Иисуса Христа на землю (Откр. 19:15, 21). Примечательно, что данная теория вполне способна решить проблему о том, как будут спасены умершие в младенчестве и умалишенные люди, ведь на суде у Белого престола они будут лишены своих недостатков. В любом случае, такие люди (и только они) должны получить дополнительный шанс на спасение за гробом по той причине, что не совершали личного греха.
Потом в этом же пророчестве Исаии говорится о том, что в царстве Мессии вол и лев будут пастись вместе. Поскольку я придерживаюсь теории амиленаризма, а также являюсь пацифистом, мне было нетрудно понять, кем же являются эти львы и волки в реальности? Это — мои бывшие враги, которые в царстве Мессии станут моими друзьями. Конечно, частично это положение вещей имеет место в наши дни при возрождении грешников, но в последние дни это осуществится во всей своей полноте. Это значит, что в конце времен Бог достигнет цели спасения всех людей, но та их часть, которая уверовала в Божью истину еще на земле, будет иметь в этом царстве некоторые преимущества, а другая, которая уверует только на суде у Белого Престола — будет спасена без этих привилегий. Такая теория не может быть подвержена обвинению в насильственном спасении или универсальном кальвинизме.
Но можно ли назвать это мнение разновидностью оригенизма или даже ниссизма? Только весьма и весьма отдаленным образом. Многие древние и современные варианты изложения доктрины универсализма действительно следует осудить как страшные ереси. Некоторые из них считают, что посмертных мук не будет вообще, поскольку Бог любящ. Другие говорят, что Христос Своим воскресением опустошил ад навсегда, так что даже самым грешным людям ничего не угрожает. Некоторые учат, что Бог только пугает вечными муками, а когда наступит суд, Он всех помилует. Евагрий Понтийский верил в том, что разумные творения станут чистыми бестелесными «умами», «Христами» и даже «богами», способными создавать другие миры. Сам Ориген верил в непрекращающуюся множественность шансов для спасения и в т.ск. «естественный отбор» самых достойных. Он верил в то, что как это было до их отпадения, во всеобщем спасении люди станут однообразными в своем существовании. Существуют и другие попытки объяснения того, как может выглядеть всеобщее спасение. Но ничего этого нет в нашем варианте универсализма.
Почти все универсалисты отстаивают возможность спасения не только после смерти, но и даже после Последнего суда (судов у них много, но каждый начинает новое существование), однако я верю лишь в возможность спасения до Последнего и единственного суда. Да, после смерти тела человек сразу же поймет, что оказался в другой реальности, но само это осознание не может его изменить, о чем нам свидетельствует опыт богача из притчи Христа о богаче и Лазаре. Если бы наше раскаяние совершенно зависело от внешних условий или доказательств, то Бог давно бы их изменил и заставил бы нас верить так, как нужно. Но человека нужно убедить аргументами, а не обстоятельствами. Тем более он не признает просто силовой вариант ответов Божьих. Поэтому Бог и избрал любвеобильный путь обращения грешника, в котором аргументы представляются не столько его разуму, сколько его совести.
Скажем больше: есть некоторые отцы Церкви, которые подошли к нашему мнению очень близко, хотя и все они верили во множественность созданных Богом миров и постепенность всеобщего спасения, что я категорически отрицаю. Сколько ни предоставляй свободной воле времени без достаточных доводов для ума и сердца грешного человека она не обратится к истине. Например, Например, говоря о Втором пришествии, Ириней Лионский отмечает, «что Господь в последние времена восстановит Себя Самого во всем» (Против ересей, IV 38. 1). Возникает вопрос, почему это восстановление произойдет «в последние времена»? Подразумевается ли здесь суд у Белого престола, или это событие случится помимо него?
Наиболее интересны нам свидетельства Исаака Сирина. «Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение вящее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией. Любовь есть порождение ведения истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своей действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших свой долг. И вот, по моему рассуждению, геенское мучение есть раскаяние. Души же горних сынов любовь упоявает своими утехами» (Слово 18).
У Мозговенко Бог спасает абсолютно всех людей без соблюдения некоторыми из них каких бы то ни было условий. Однако в этом содержится противоречие: Бог нелицеприятен, чтобы спасать одних на определенных условиях (пусть и не по делам), а других без каких-либо условий. Наша теория опирается на тезис об условности спасения, требования которого все люди все-таки выполнят. Соответственно, сознательный выбор, против которого так сильно ополчился Мозговенко, будет требоваться от человека как при его земной жизни, так и в воскресшем состоянии во время Последнего суда. Да, выполнение грешниками Божьих условий, которое состоится на Последнем суде, будет как частичным, так и запоздалым, однако мы же признаем возможность спасения тех евреев и язычников ветхозаветного периода, которые не владели полнотой Откровения Божьего. И если частичный характер их веры не был помехой тому, не будет он помехой и спасению по слабой вере и запоздалому покаянию тех людей, которые обратятся к Богу на суде у Белого престола.
Ответы на возражения
Теперь нам следует ответить на некоторые возражения нашему варианту универсализма. Первым из них является указание на то, что прижизненные наказания Бога должны отличаться от потусторонних. Но почему? Обычно говорят, поскольку человек избрал для себя отчуждение от Бога. Однако это возражение не срабатывает в нашем случае, поскольку все грешники все же покаются на суде у Белого престола. Указание на то, что люди будут судимы на Последнем суде «по делам», подразумевает меру их вины. Однако мы знаем, что человек будет осужден там не столько за свои дела, сколько за неверие, или лучше гордое неверие. А это уже состояние сердца, которое трудно измерить количественно. И все же даже сердечное состояние имеет свои степени как добродетели, так и греха. А это значит не только различную степень духовных мук в аду, но и различную степень их продолжительности. Нельзя мучить людей в аду в разной степени, но бесконечно, поскольку даже малые, но бесконечные мучения несправедливы.
Далее следует возражение текстуального характера. Например, нам известно о существовании т.н. непростительного греха или хулы на Духа Святого. Здесь имеется определенное различие между свидетельствами Матфея и Марка. Марк говорит: «Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк. 3:29). Здесь речь идет о непрощении только в одном веке, но Матфей говорит о двух: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12:32). Однако Древнегреческо-русский словарь И.Х. Дворецкого дает следующие значения слова «айон»: век, жизнь, поколение, доля, время, эпоха и вечность.
Если же слово «вечный» может означать «относящий к этому веку», тогда оба эти века должны иметь конец. Если же под «будущим веком» понимать потустороннюю жизнь, имеющую как райскую, так адскую формы реальности (см. Мф. 25:46), то слово «не простится» может означать «непременно будет наказано». Поэтому мысль Христа здесь может означать следующее: «Такой грех непременно будет наказан не только в этой, но и в потусторонней жизни». А что это будет за наказание — данные тексты не говорят. Равным образом, выражение «духовная погибель» не равнозначно выражению «физическая гибель». Грешник, находящийся в аду, может быть назван «вечно» погибшим или потерянным (см. напр. 2 Фес. 1:9) лишь на определенное время (ср. Мф. 18:11).
Поскольку мы не отрицаем существование ада, эти тексты нас не затрудняют. А вот что будет с грешником послеперенесения им адских мук, как и с праведником после райского блаженства – это другой вопрос, с ними прямо не связанный. Например, оба эти «века» завершатся объединением всех спасенных (см. «восстановление всего»), и начнется следующий век (см. фразу «во веки веков», означающую «в течение многих веков»), возможно даже сохраняющий некоторые различия между двумя этими видами спасенных людей и небожителей. Вот там действительно «времени уже не будет», а начнется совсем новое существование, возможно недоступное даже нашему воображению.
Существуют возражения и морального характера. Например, любым даром можно злоупотребить. Действительно, обычно Божье прощение отрицают именно за то, что оно предоставляет грешнику дополнительную возможность грешить дальше. Однако разве это причина для того, чтобы Бог когда-то перестал прощать, особенно просящего об этом? Конечно, злоупотребление есть и оно возможно, но откуда нам известно, что оно происходит необратимо или вечно? Разве не бывает такого, что человек злоупотреблял прощением долгое время, но в конце своей жизни честно раскаялся? О таких часто говорят с недоверием: «Нагрешился, а теперь, когда ему и грех уже не в радость, решил покаяться?» Да, бывает и такое, но не всегда. Бывают и искренние, хотя и запоздалые раскаяния. И разве Бог должен отказать таковому только за то, что тот покаялся слишком поздно? Конечно, нет. А там, где есть прощение, там есть и спасение.
Наконец, нам говорят о том, что свобода воли у осужденного на «вечные муки» грешника порабощена, так что он просто вынужден грешить. Да, человеческая воля способна деградировать очень сильно, но может ли она ожесточить себя до самоуничтожения? Да, свыкшегося с грехом человека трудно обратить к святости, но «трудно» следует отличать от «невозможно». Почему мы можем признать, что даже самый страшный грешник сохраняет способность перестать грешить (скорее в воле, чем в поступках)? Длительность времени – это дополнительный шанс не только для накопления греха, но и для отказа от него. Этому могут быть две причины: 1) обычно зло привлекательно только короткое время, но более длительное знакомство со злом разоблачает его; 2) совесть грешника испытывает стыд за огорчение встречной любви «по нарастающей».
Второй фактор более важен: Бог создал человека таким, что он может найти истинное счастье лишь в любви. А если он начинает грешить против этой любви, то по мере опускания вниз он будет испытывать в своей душе все больший и больший дискомфорт. Поэтому рано или поздно он ощутит в себе такое отвращение к греху, что перестанет его если не делать, то желать совсем. Таким образом, получается, что воля грешника не может удовлетворяться грехом долгое время, поскольку грех противоречит духовным задаткам, заложенным в его природу. И данное обстоятельство предоставляет нам повод для оптимизма.
Заключение
Выше мы рассмотрели ряд затруднительных для понимания вопросов, сгруппированных вокруг темы всеблагости Божьей. Мы проанализировали ряд теорий, которые пытались ответить на эти в вопросы универсалистским путем. Частью мы с ними согласились, частью – нет. Мы выразили свое согласие с ними по той части, что неоправдано судить о Боге таким образом, что в земном существовании человека Он любит грешника, а в потустороннем – перестает делать это. Это значит, что Божий суд, который непременно ждет каждого грешника, будет иметь не осудительный, а исправительный характер. Как и на Земле, в вечности Бог будет продолжать воспитывать непослушных Ему людей.
Мало того, на суде у Белого престола Он позволит всем грешникам убедиться в том, что то отрицательное мнение, которое они сложили о Нем в своей земной жизни, было неверным. Убедившись в правоте Бога, у них не будет никаких оснований продолжать пребывать в неверии и нераскаянии, что приведет ко всеобщему их обращению и спасению. Поскольку же их это обращение будет запоздалым и не подпадающим прямо под действие Крови Христа, им придется пройти исправительный срок наказания в аде, каждому свой. Хотя эта теория не имеет буквальных текстуальных доказательств, она все же опирается на аллегорический способ описания ветхозаветных пророчеств и поэтому имеет право на существование, достойное нашего доверия. При этом она описывает Божьи всеблагость и любовь в самом последовательном виде.
Християнський Універсалізм 
Залишити коментар